Началу не помешает продолжене.

[Rusena-spb]

В день рождения я решила начать выкладывать свой очередной оридж. Только здесь пока, потому как гостей тут мало и все мои огрехи и неотработки будут только здесь, пока не закончу и не вычитаю, и тогда уже можно будет в свободное плавание отпускать. А для меня это хоть какой-то стимул не забрасывать начатое.
Итак, продолжение "Надеяться, верить, любить"

1. Катастрофа.

Шея затекла от сидения в неудобной позе. Места в спасательной капсуле было мало, а нас набилось сюда вдвое больше расчетного количества. Благо, планета недалеко, иначе не выжил бы никто – долго рециркулятор такой нагрузки не выдержит, ведь расчет всего, в том числе и запас кислорода, в таких аппаратах сделан на четверых человек.

Как такое могло случиться, что система защиты не сработала, когда на пути нашего корабля оказалось что-то непонятное, вынырнувшее из пустоты, как из-за угла убийца на свою жертву где-нибудь в трущобах. Но это «что-то» явно творение разума, а не природы. Хоть и мало было времени для наблюдения, но никто не сомневался – объект на экранах обзора внешнего пространства – искусственного происхождения. Высшая защита центра управления позволила спастись хоть кому-то, когда произошло столкновение и последующий взрыв невероятной мощности. Ну не должно было так произойти! По всем данным планета необитаема, ничего искусственного на ее орбите не болтается. Следовательно, сбивать нас просто некому, да и случившееся больше похоже на случайное столкновение. Только очень уж странное именно из-за неожиданности. Древняя пословица «человек предполагает, а бог располагает» в действии, – вот что пришло мне на ум, пока я пытался поудобнее устроить ноги, зажатые бессознательным телом Неклюдова, ударившегося при взрыве головой, да так и не пришедшего до сих пор в себя.

Все молчали, ошарашенные произошедшим. Четверо человек основного состава и четверо стажеров – все, кто находился в момент катастрофы в центре управления. Наташка, единственная женщина среди нас, держалась на удивление сдержанно. Почему-то я все ждал, что она сорвется в истерику. По расчетам, до планеты не менее часа добираться. Хорошо, что по предварительным показателям атмосфера для нас подходящая, хотя насчет всяких там микроорганизмов.…Да еще это чертово излучение. Бог с ними, там видно будет. Главное – добраться.
Я закрыл глаза, вспоминая…

– Эй, Кот! Давно не виделись!
По коридору навстречу шел мой незабвенный напарник по детским шалостям и юношеским забавам Нестеров Вениамин Петрович. Красавчик еще тот, чем пользовался без зазрения совести, причем успех имел у лиц обоего пола.
– Казанова! Еще не женился? – радостно было увидеть этого шебутного парня, никогда не унывающего, с большим запасом жизнерадостности, которой хватало и на окружающих.
– Ни за что! Отдать свое такое большое сердце кому-то одному?
– А ты-то здесь какими судьбами? Тебя же на «Посейдон» распределили?
– Соскучился!
Я хмыкнул в ответ, Веня весело продолжил:
– Не веришь? А жаль. Ладно, раскрою тебе великую тайну, как другу: вызвали.
– Понятно. Что-то намечается, значит.

Так уж получалось, что без него не обходилось ни одно стоящее событие в моей жизни. Начиная с нашей первой встречи, а моей первой серьезной драки. Тогда нам было по шесть лет, и мы оказались за одной партой при распределении мест в классе. Я даже не помню причину, по которой мы тогда сцепились. Но вот как сидели рядом в кабинете медсестры и нам, выговаривая за дурное поведение в первый же учебный день, старушка в белом халате мазала наши боевые царапины, а это жизнерадостное чудо, улыбаясь, смотрело на меня и вдруг заявило, что я классно дерусь, ему понравилось, и он будет со мной дружить – это я хорошо запомнил. Потому что был огорошен таким поворотом событий, ожидая если не ненависти за поражение, то уж точно неприязни: я бы себя на его месте повел именно так. Много позже, узнав значение слова «мазохист», я ему так и заявил:
– Судя по нашему знакомству с помощью кулаков, ты настоящий мазохист, раз заявил, что тебе понравилось, – и удовлетворенно улыбнулся, уверенный – достойного ответа на это ему не найти.
– Скорее садист: мне понравилось выводить тебя из себя, – лукаво возразил мой дружок.
В тот момент на это я не смог сразу ответить, так как это была правда: он любил меня дразнить, умудряясь никогда не переходить невидимой грани, за которой мы бы снова серьезно подрались, а то и разругались бы окончательно. Как ему это удавалось? Я злился на него, но раз за разом прощал все шуточки моего друга. Со временем я научился спокойно относиться к его насмешкам, а иногда даже достойно отвечать на них.

Так прошло восемь лет школы, два года училища и четыре года Академии, пока нас не разбросало в разные стороны распределение: меня направили в управление, его – на корабль. И сейчас на моем пути опять стоял мой друг – значит, мне стоит ждать каких-то изменений в уже привычном ритме жизни.
– У тебя сейчас есть время? Я только что освободился, – Вениамин выразительно закатил глаза и сделал специфический жест рукой, обозначив таким образом, что только что от начальства.
– К сожалению, сейчас нет. Давай встретимся в восемь на нашем месте, – я имел в виду бар, в котором проводили свободное время учащиеся Академии, когда были в увольнении. Часто там обретались и бывшие курсанты, не забывая свою Альма-матер и находящийся рядом популярный бар.
– Договорились! – Веня кивнул, подчеркивая согласие, и продолжил свой путь. Я же постарался выбросить мысли о встрече из головы, так как шел на доклад по поводу подготовки учебно-разведывательного полета к беспокоящей последнее время всех аналитиков управления звезде класса С в кластере 175-Ф, от которой уже полгода периодически исходило непонятного спектра излучение. Гипотез выдвинуто было много, но ни одна не имела достаточно веских доказательств. Вот и было решено совместить разведку для сбора дополнительной информации ученым и практику для лучших в этом году курсантов-выпускников.

Три года назад мне не повезло – распределение в аналитический отдел Главного управления подразумевало работу в кабинете, а не в космосе, чему я очень огорчился. Но служба есть служба, а на все мои рапорта с просьбой о переводе начальство плевало с высокой колокольни, мотивируя тем, что и «глобальными проблемами тоже кто-то должен заниматься». Но были у меня подозрения, что здесь приложила свою холеную ручку моя матушка – имелись у нее связи, – которая была вообще против моей службы, мол, я наследник, мало ли что может случиться в армии. Хорошо, что отец настоял на своем: мужчина должен отслужить, как полагается по давней традиции его семьи. Он же выбрал для меня Академию Космических войск. Я в свои шестнадцать лет был очень горд – из военного училища, обязательного для желающих посвятить себя военной карьере, в Академию попадали после жесткого отбора по многим параметрам. Но романтика космических просторов оказалась детской мечтой, превратившейся в рутинную работу за терминалом, причем на Земле. Минимальный срок службы – пять лет, и я намеревался уйти по достижении этого срока.

Подойдя к дверям кабинета, я приостановился, сосредоточившись на предстоящем докладе. Затем энергично потянул на себя за вычурную медную ручку тяжелую дверь, заходя в приемную, и открыв рот для приветствия миловидной секретарше, но не успел ничего произнести.
– Скорее, скорее, только тебя и ждут, – замахала мне рукой Элеонора, – Вечно в последний момент приходишь, удивляюсь, что умудряешься не опаздывать! – протараторила она, пока я делал несколько шагов от одной двери до другой.
– Дар свыше! – усмехнулся я, находясь уже на пороге кабинета.
В Управлении следовали традициям: оформление и декор, двери, окна – все было таким же, как и в двадцатом веке, когда была создана эта организация, и по коридорам, еще пахнущим только что законченным ремонтом, прошли первые служащие.
Зайдя деловым шагом в небольшой, но уютный кабинет адмирала, я опять было открыл рот для привычных «Явился по Вашему приказанию», но меня опять перебили:
– Заходи, заходи, Головин! Тебя ждем, – хозяин кабинета, восседающий за массивным столом, тут же обратился к присутствующим двум незнакомцам:
– Вот он, Головин Сергей Анатольевич, наш аналитик. Занимается подготовкой.
На меня с любопытством уставилось две пары одинаковых глаз – явно отец с сыном.
– Сергей, это Прибытко Сергей Вельяминович, доктор астрономических наук, и его внук Клинимов Александр Николаевич, сын знаменитого Клинимова.
Пожимая протянутые руки, я изумлялся: дед? Этот вот на вид пятидесятилетний мужчина? И когда это у Клинимова мог вырасти такой взрослый сын? Ему же что-то около 35? А молодому мужчине, стоящему сейчас напротив меня минимум 25.
Адмирал с интересом смотрел на меня, словно чего-то ожидая. Я напрягся: возраст, время, темпоральное поле, эпр-эксперименты, связанное с этими понятиями имя Клинимовой Светланы Сергеевны. В памяти всплыла случайно услышанная однажды фраза: «Кроме того, я полагаю, что отдельная частица коррелирует со своими прошлыми состояниями, образуя с ними своего рода эпр-связи». Секунды промелькнули, изумление прошло.
– Участие в экспериментах? Не боитесь? – я улыбнулся, пожимая руку младшему из родственников. Адмирал засмеялся, переглядываясь с моим тезкой – они явно давно знали друг друга.
– Ну, что я говорил?!
Так, значит, был какой-то разговор обо мне, причем, я оправдал расчеты своего шефа, судя по его довольным интонациям.
– Моя дочь занимается проблемами продолжительности жизни, и вообще время – ее любимый конек, а мы добровольные лабораторные мыши, – весело отозвался Сергей Вельяминович.
– Она и над собой эксперименты ставила, – подхватил внук.
– Все, закончили, – деловым тоном, подчеркивая переход к рабочему состоянию, проговорил адмирал, – Сергей, давай, докладывай, что у нас там с подготовкой?
Я раскрыл папку и начал отчет. Собственно, все было готово: корабль, экипаж, круг задач, сроки и прочее. Но, выслушав, адмирал виновато посмотрел на меня:
– Все замечательно, но придется еще раз все пересмотреть. Появились новые идеи, Сергей Вельяминович позже тебя просветит, а сейчас прими к сведению, что состав экипажа несколько изменится, сроки тоже.
Я матюгнулся про себя, сохраняя на лице маску сосредоточенной внимательности. Было у меня подозрение, что это не последние изменения. Так и оказалось в дальнейшем. Но что я совершенно не ожидал, то это мое личное участие в экспедиции. Думается, мой дружок как-то подсуетился, хотя мне так и не сказал, только засмеялся в ответ на вопрос:
– Серега! Ты же мечтал о космосе? Вот и радуйся! А так – какая разница, с какого перепугу тебя послали в полет?

Через месяц наш фрегат наконец-то отправился в путь, неся на борту помимо команды ученую братию в количестве трех человек и десяток курсантов-стажеров. В руководстве оказались мой друг Вениамин, он был назначен помощником капитана, а я в роли «с боку припека», потому что номинально числился аналитиком, но что тут анализировать? И совершенно непонятно в качестве кого Клинимов. На счет него было сказано кратко: если что, то он возглавляет экспедицию, для этого у него есть полномочия, которые в случае необходимости он может предъявить. Вот так. «Если что».


…Спасательную капсулу тряхнуло. Я открыл глаза, а в голове еще эхом звучало «Если что». Передо мной плыли непонятные переливы света, как будто смотрю через радужную пленку мыльного пузыря. Еще раз тряхнуло, меня замутило. Да, похоже, что не меня одного: морщилась Наташа, побледнел Иванкин, Давитиани коротко ругнулся. В ногах застонал Неклюдов, приходя в сознание:
– О-о-о! Голова! Как хуево! – он разлепил глаза, – Что случилось?
– Лежи спокойно, мы в спасательной капсуле. Ты ударился головой при взрыве, – я говорил отстраненно, так как у меня было ощущение, что я поделен надвое и обе части меня совмещены во мне. Во загнул! Но именно так я себя и чувствовал, и пытался осознать, что же со мной происходит. Или это со всеми так? Тут это состояние прошло, одновременно исчезло подташнивание и мыльные переливы воздуха.
– Что это было? – хрипло спросила Наташка. Остальные, как ни странно, молчали.
– У меня два предположения: мы прошли через какой-то барьер, границу, или же это – то самое излучение, ради которого мы и прибыли сюда, – опять ответил только я. Молчание Вениамина стало всерьез меня тревожить. Этот жизнерадостный человек так долго безмолвствует, что я заподозрил неладное.
– Веня! Ты там жив еще? Что за гробовая тишина? – он находился сзади, я не видел его. В момент лихорадочной загрузки он был бледен, но это объяснимо: все мы в шоке. Но прошло достаточно времени, чтобы очухаться. Тут снова подал голос пришедший в себя Борис Неклюдов:
– Это что же, все погибли?!
– Все. Кроме нас, – голос моего друга был безжизнен. Не ожидал, что он настолько глубоко будет переживать. Смерть стольких людей, конечно, печалила и меня. Но одновременно я был рад, что Веня жив, что мы живы. Возможно, кто-то из погибших имел большое значение для него, иначе я объяснить такое поведение жизнерадостного Казановы не мог. «Позже надо будет выяснить», – подумал, а вслух произнес:
– Вениамин Петрович, вы, как помощник капитана, являетесь главой выжившей части экспедиции. Что думаете по поводу дальнейшего?
– А что тут думать? – ага, судя по голосу, приходит в себя, – Окажемся на поверхности планеты, тогда и поразмышляем. А пока мы во власти автоматики капсулы, – он замолчал. Снова наступила тишина. Тут резко навалилась тяжесть, внутри стало корежить, словно все перемешивается, возник звон то ли в голове, то ли в капсуле. Я понял, что теряю сознание.

Очнулся резко, как будто ничего не произошло. Сзади раздалось шевеление, но мне трудно было развернуться, чтобы глянуть. Слева Наташка шумно задышала и резко распахнула глаза:
– Одни непонятки. Теперь-то что было?
Неожиданно прорезался голос автоматики шлюпки. Это было неожиданно по той причине, что только нестандартная ситуация требовала голосового сообщения.
– Внимание! Обнаружено присутствие на поверхности планеты разумных существ. Перехожу на режим маскировки. Запас энергии 20 процентов от начальной.
Удивление: ну нет на этой планете ничего крупнее амеб! Нет! По всем нашим данным, собранным не за один день.
– Что-то автоматика глючит. Какой разум на пустой планете? – подтвердил мои мысли Вениамин.
– Осталось пятнадцать минут до посадки. Так что нечего гадать, все вопросы на поверхности, − какого-то черта я опять раскрыл рот. Ведь вообще-то это Вене следовало говорить – он у нас командир на данный момент.

Я замолчал. И снова тишина. Только тяжелое дыхание людей – кислорода мало. Странно, но подавленности, что прямо витала в воздухе – так сильно испытывали это чувство другие – я не ощущал в себе. Возможно, не до конца осознал произошедшее? Оставшееся время до посадки тянулось, как жвачка, прилипшая одновременно к подошве и к полу – ниточка все тоньше, да не обрывается, а я все трясу ногой, стараясь избавиться от этой грязи. Не люблю такую тишину. Поэтому снова заговорил:
− Народ, а ведь возможно, что кто-то еще выжил: кто находился близко к спасательным шлюпкам и вовремя сообразил смыться. И, между прочим, у Клинимова и нашего капитана собственные капсулы при каютах. Так что не теряем надежды.
− Точно! – голос Вени поддержал меня, - Надежда, эта такая живучая тварь, что, даже умирая последней, никак не умрет.
Слава Космосу, в его голосе появились живые нотки. Я усмехнулся: «Вот так-то лучше».
− Внимание! Посадка!

Ну, наконец! Капсулу тряхнуло в очередной раз, но система погашения инерции справилась со своей задачей, и хрупкое содержимое в виде восьми человек облегченно вздохнуло: все! Дело осталось за малым: выйти наружу. Проверив показания приборов на наличие вредных веществ и микроорганизмов в составе атмосферы планеты и получив не совсем утешительные новости, что неизвестные нашей науке бактерии здесь водятся, хотя дышать можно, я с опаской дал команду раскрыть капсулу. А что делать? Другого выбора у нас не было – кислород на исходе. И опять с запозданием вспомнил, что командовать здесь должен Вениамин. Бли-и-ин!
− Веня! Давай, ты первый, командир, - я попытался исправить свою оплошность. Хотя ее, кажется, никто и не заметил. Тем более, что и шлюз к нему ближе.

Сзади начались движения − спасшиеся потихоньку покидали наше временное пристанище. Последним вылез я. Первым делом непроизвольно глотнул полной грудью свежий воздух, насыщенный ароматами мокрого после дождя леса, одновременно думая, что всякие там неизвестные микробы сейчас начнут свою разрушительную деятельность в моем организме. Вздохнув еще раз, огляделся вокруг.

Мы находились на большой поляне у берега маленького лесного озера. Странно, что она не заросла так же буйно, как окружающий лес. Хотя… я присмотрелся: вероятнее всего, заливает поляну надолго, потому ничего крупного здесь и не растет. Ветер тихонько шумел верхушками деревьев, стряхивая с листьев последние капли недавно прошедшего дождя. Разноголосица птичьего щебета указывала на большое разнообразие этой живности на планете. Окружающее невероятно напоминало земные заповедники средней полосы. Я плохо разбирался в растениях и деревьях, но вот то, например, чуть отдельно стоявшее от основной массы, очень напоминало дуб – такое же мощное, с раскидистой кроной, и листья вроде как тоже фигурные, лишь цветом в синеву отдают. А еще я заметил нечто, похожее на березу, только стояло это дерево почти у воды, и листья подозрительно яркого насыщенного оттенка, словно светящиеся. Даже трава под ногами неуловимо смахивала на разнотравье где-нибудь на земной лесной полянке. Мне было совершенно непонятно, почему же тогда все данные говорили об отсутствии на планете всякой высокоорганизованной жизнедеятельности? Я проследил за пролетевшей незнакомой птахой.

– Боже! Как будто дома! – воскликнула Наташа, жадно впитывая глазами охватывающее нас пространство.
– Ага, сейчас как выскочит из ближайшего куста какой-нибудь монстр, будет тебе «как дома», – подозрительно оглядывая кромку леса, хмуро ответил ей наш штатный пессимист Неклюдов. Очевидно, не так уж сильно он ударился, по крайней мере, вел себя как обычно.
– Веня, командуй, – подойдя к другу, я тихонько напомнил ему про обязанности, пока никто другой меня не слышал. Он встряхнулся, как будто сбрасывая с себя лишний груз:
– Так, Симонов! – парнишка-стажер, что был под патронажем Иванкина как будущий навигатор, оглянулся, – Слава, возьми своего друга, и вытаскивайте комплекты НЗ из капсулы. Алексей! Ты запрограммируй капсулу на консервацию, благо, озерцо рядом. Эдвард, ты с Борисом направо до леса и по кромке, далеко не углубляться, обойдите поляну. Мы с Сергеем пойдем вам на встречу от левой стороны.
– А я? – наша единственная девушка обидчиво нахмурилась.
– А ты осуществляй общее наблюдение и контроль! – улыбнулся Веня. – Оружие все при выходе взяли?
В ответ Борис хмуро напомнил нашему командиру:
– Забыл, капсула на четверых рассчитана?
– Я помню, что кроме бластеров положено легкое оружие типа пистолета. Поэтому на каждого по одной единице вооружения получается. И все хранится у выхода в контейнере. Я взял только бластер, – и он достал из-за пояса его, предъявляя остальным.
– У меня ничего нет, – Наташа растерянно смотрела на нас.
Молодые ребята-стажеры покраснели, вынимая оружие по паре на брата.
– Так. Давайте сразу распределим. Бластер не требует высокой прицельности, но это более мощное оружие. Пусть будет у Наташи, у Сергея, у молодых, а… – его прервал голос Вячеслава:
– Я отлично управляюсь с огнестрельным, дайте мне, пожалуйста, пистолет.
– Хм, ну хорошо. Тогда четвертый бластер будет у …Борис, ты как стреляешь?
– Мне все равно. Я с любым отлично управляюсь, – он пожал плечами.
– Тогда, Алексей, ты возьми бластер, а у остальных будут пистолеты.
Начался обмен вооружением, затем все уставились на нас с Веней.
– Все. Теперь за дело, – и Веня направился к краю леса, уверенный, что остальные занялись порученным только что заданием.

В лесу на первый взгляд не было ничего подозрительного. Да и на второй тоже: лес как лес. Мы прошли вдоль опушки, вглядываясь в заросли, пока не встретили шедших навстречу Эдварда Давитиани и Бориса Неклюдова.
– Ну, у вас тоже ничего подозрительного? – спросил мой друг.
– Тишина. Как дома, – ответил Эдвард.
– Так, давай еще раз пройдемся, но теперь надо выбрать направление движения через лес. Так что смотрите, где удобнее проходить будет, ну и вообще, вдруг с первого раза что пропустили, – Вениамин было собрался дальше идти и сделал шаг, когда Борис произнес ему в спину:
– Там есть тропа, похоже, крупные животные протоптали.
– Где? – деловитый разворот к говорящему.
– Да почти на краю, похоже, что к водопою.
– Отлично, – и наш командир потопал дальше, явно что-то обдумывая. Я за ним:
– Какие-то мысли появились? – спросил я, когда молчать уже надоело.
– Ну да. У нас ведь нечего есть, кроме запаса НЗ, рассчитанного, опять же, на четверых. Стоит организовать охоту. Тропа – подходящее место.
– Не боишься, что отравимся?
– Глупый вопрос.
– Возможно.

Мы прошли почти до конца нашего маршрута, когда увидели ту самую тропу. Выходя из глубины леса, она тянулась до берега, где на основательно вытоптанной мокрой земле было множество различных следов животных. И судя по ним, парнокопытные тут водились. Веня остановился, подумал и говорит:
– Думаю, стоит пройтись немного по тропе.
– А смысл? Да и ребята начнут волноваться, если без предупреждения уйдем.
– Ты можешь идти к ним, а я немного пройдусь в глубь леса.
– Не глупи. Разделяться нельзя.
– Ты же сам видишь, что вокруг ничего опасного. Тем более, я вооружен.
– Нет, дорогой мой друг. Сейчас мы вдвоем вернемся к остальным, а затем уже, подготовившись, отправимся по тропе, – безаппеляционно произнес я, всем своим видом внушая ему, что не допущу авантюры, – мы не дома, не забывай. К тому же данные об отсутствии жизни оказались ложными. Все. Пошли, – и направился в сторону центра поляны, где копошились остальные, а Наташка ходила по кругу, протоптав таким образом периметр нашей стоянки в траве. Вздохнув, Веня пошагал за мной. «Тоже мне, командир», – подумалось, что этот авантюрист не совсем подходит для роли вожака на чужой планете. «Вот для такого случая и нужно главенство менее рискового человека. Клинимов здесь был бы более уместен» – размышлял я, пока шел к остальным.

Ребята уже выполнили порученное. В нескольких шагах от капсулы лежала кучка всякого барахла, а около нее топтались члены нашей экспедиции. Со стороны, противоположной нашей, подходила вторая пара наших разведчиков. Я подошел к остальным, с ожиданием смотрящим в нашу сторону:
– Все нормально. Никого и ничего. Словно на Земле по лесу гуляем. Там еще тропа к водопою животными проложена.
– Надо организовать охоту, – начал было Веня, но я притормозил его:
– Давай проведем сначала небольшой совет и выслушаем мнение всех о дальнейших наших планах. Затем решим с охотой. Можно, я несколько слов скажу? – и вопросительно глянул в глаза нашего командира.
– Валяй, – махнул тот рукой.
– Итак. На данный момент ситуация такая: здесь нас восемь человек, есть вероятность, что кто-то еще спасся. Судя по всему, они где-то не очень далеко – стартовать спассредства должны были примерно одновременно. Программы в спасательных аппаратах одинаковы, что при почти синхронном старте должно привести в одну точку на поверхности планеты. И если учитывать наличие в капсюле небольшого флаера для разведки, то мы можем попробовать отыскать их. Кстати, почему его не вывели? – тут же прервался я, поняв что флаера не вижу, и, оглядывая остальных.
– Так не сказали же, – растерянно произнес один из стажеров.
– Ладно, потом. Далее. При взрыве должен был уйти сигнал SOS. Следовательно, где-то через месяцев пять появятся спасатели. Значит, здесь это время мы должны провести с пользой, собрав информацию о планете, какую только сможем. Так как аппаратуры особой нет, то сидя на месте ничего не сделаем – надо двигаться из расчета вернуться сюда к сроку. Можно задействовать опять же флаер. Следующее: нельзя скидывать со счета непонятное предупреждение автоматики капсулы о наличии здесь разума. Вывод: осторожность, маскировка, ходим минимум парами. Постоянную базу делаем здесь, на всякий случай спрятав капсулу под воду. Запрограммировал? – я обернулся к Алексею.
– Да, – коротко ответил наш навигатор.
– Теперь следующее. На мой взгляд, неделю надо провести здесь всем вместе, внимательно наблюдая за собой и остальными, а Давитиани – у тебя же второе образование медицинское? – кивок внимательно слушающего Эдварда, – проводить ежедневный осмотр. Это первый срок адаптации. Если никто не заболеет, значит, с большинством местной мелкой гадости наши организмы справились. Даром, что ли, всех перед полетом искололи?
– Многие серьезные заболевания проявляют себя значительно позже, – вмешался наш назначенный только сейчас медик.
– Ну, тут уж ничего не поделаешь. Не сидеть же без дела на одном месте все пять месяцев – все понимают, что безделье не приведет к добру, – возразил я и продолжил:
– Далее. Эту неделю потратим на поиски своих и на ближнюю разведку. Спланируем дальнейшие маршруты движения и состав групп. Думаю, разбить нас на две четверки – это лучше всего. Это мои предложения. У кого что еще есть сказать?
Все обдумывали услышанное. Затем подал голос наш штатный пессимист:
– А если не прилетят?
– Вот через пять месяцев и подумаем, что дальше делать, а сейчас гадать нечего, – откликнулся
Иванкин.
– У меня предложение, – Неклюдов хмуро смотрел на остальных:
– Базу убрать с открытого места, лучше всего на край опушки недалеко от воды, – и он махнул рукой в сторону, противоположную водопою для животных.
«На него надо будет охрану повесить. Это как раз для такого пессимиста, как он», – сделал я заметочку у себя в памяти.
– Принято. Что еще? – я и сам не заметил, что осуществляю, по сути функции управления.
– Разбить обязанности по членам группы, – негромко произнесла Наташа.
– Тоже верно, – согласился я, оглядывая людей.
– Назначить главным Головина, – раздался рядом голос Вениамина. Я резко обернулся к нему:
– С чего это вдруг? Этим ты должен заниматься по статусу, – брать на себя ответственность не хотелось.
– Но командовать на мостике космического корабля и в данных условиях – разные вещи. Ты более пригоден к этому в сложившихся обстоятельствах, – спокойно ответил он.
– Я поддерживаю, – Неклюдов первый высказал свое согласие, а за ним и остальные подтвердили, что общим руководством придется заниматься мне.
– Ну что ж. Раз вы так единодушно этого желаете… Только не бунтовать в будущем, – с улыбкой ответил я, затем помолчал, ожидая следующих высказываний.
– Это все? Или будут еще какие предложения? – все молчали.
– Тогда так. Готовит у нас Наташа, на помощь ей Вячеслав. Охотники: Борис и …Вениамин, ты же хотел? – азарт в глазах друга говорил сам за себя, поэтому его кивок был ожидаем.
– С собой будете брать обязательно третьего, по очереди – надо привыкнуть к местной флоре-фауне. А пока с вами пойдет Алексей.
– Эдвард, на тебе обустройство лагеря. В помощь – Стажер, – как-то так получилось, что за самым младшим из выживших, тихим миловидным Николаем Семеновым закрепилось такое вот прозвище.
– Я пойду выводить флаер и отправлю капсулу под воду. Пока все, – народ зашевелился, направляясь по своим делам. Я окликнул:
– Алексей! Где наручные коммуникаторы? – без них управление на расстоянии невозможно.
– Да вон там, где все барахло, в контейнере, – махнул рукой Иванкин.

Я прошел к сваленным в кучу вещам. Контейнер лежал почти на виду, достаточно было только переложить оказавшуюся сверху палатку. Вот еще вопрос – все рассчитано на четверых, получается, что если делить все же группу на две, как мне показалось наиболее разумным для поиска наших возможно спасшихся… «Ччерт!» – я замер, – «Как же никто не подумал перенастроить маяк с посылки сигнала SOS на прием? Ведь тогда направление поисков будет определено!» – все предыдущие мысли о планировании розыска товарищей тут же вылетели у меня из головы. Я лихорадочно вскрыл контейнер, сграбастал коммики и почти побежал к капсуле. Конечно, спасательная техника примитивна, главное – компактность и необходимый минимум на короткое время, пока не подберут спасатели, поэтому пришлось чуток покопаться в проводках. Но результат не оправдал моих надежд – в эфире была тишина. Я огорченно откинулся на спинку кресла и закрыл глаза: «Неужели никто больше не спасся? Почему-то не верится, что такой человек, как Клинимов, может банально погибнуть при взрыве». Помотав головой, чтобы избавиться от пораженческого настроения, я излишне энергично вскочил из кресла. Сзади, от входа, послышались шаги, обернувшись, увидел Наташу.
– Ты что-то надолго здесь застрял. Я волноваться начала.
Досада из-за неудачи прорвалась раздражением:
– Ну что тут, в капсуле, может случиться?! Тебе заняться нечем? Уже все сготовила?
– А что там готовить: концентраты ведь.
Девушка пожала плечами, не реагируя на нотки недовольства в моем голосе, и я стал успокаиваться. Зря я так. Сейчас всем нелегко, а отсутствия сигнала еще ничего не значит. Возможно, Клинимов давно додумался до такой же мысли, и сейчас направляется к нам. Он много умнее меня.
– Ладно, – довольно миролюбиво заговорил я, – я попытался поймать сигнал SOS, но эфир оказался пуст. Ты иди, я сейчас тут все закончу.
– Может, помощь нужна? – по какой-то, мне совершенно непонятной причине, Наташа все не уходила.
– Господи! Ну что тут помогать? Иди уж.
– Я подожду.
Не отвечая, я мысленно сплюнул и занялся флаером. Аккуратно подведя его под крайние деревья, чтобы он не очень бросался в глаза, я поспешил закончить с капсулой. Наталья наблюдала за поляной, все еще стоя в проеме. Я подошел и спросил:
– Может, ты что-то хочешь у меня спросить или сказать наедине? Так давай, говори. А то мне твое поведение непонятно.
– Ты мог бы оставить флаер здесь, зачем под деревья гнать? – она словно и не слышала, что я только что сказал.
– Не стоит, чтобы он в глаза бросался.
– А режим маскировки на что?
– А экономия энергии?
Эта, совершенно пустая беседа, рождала недоумение. Мои слова девушка проигнорировала – так, словно их вообще не услышала. Мысленно пожав плечами, я протиснулся мимо замолчавшей Наташи внутрь, произвел последние манипуляции на пульте, завершая консервацию аппарата, и вылез наружу. Нажав ввод программы на одном из коммуникаторов, пронаблюдал, как закрывается проем, капсула бесшумно приподнимается над землей и медленно входит в воду озера. Не обращая больше внимания на девушку, прошел к остальным, слыша шорох ее шагов позади себя.

Пока я возился, все вещи уже были перетащены к месту будущего лагеря, недалеко от флаера. Все какие-то пришибленные молча сидели кто где, но, когда я подходил, народ зашевелился, с ожиданием глядя на меня. Это они что? Ждут от меня манны небесной?! Не понимаю, что со всеми ними случилось, ведь должны же подготовку проводить на такие случаи, так в чем же дело? Ну, катастрофа, но ведь присутствующие здесь живы-здоровы. Пока. Так и нечего раскисать. Пока я подходил, эти мысли раздраженными осами кружили в голове.
– Ну что раскисли? – я деланно бодро захлопал в ладоши: – Давайте-давайте, шевелитесь. Скоро стемнеет, а надо лагерь обустроить. Эдвард, чего сидишь? Тебе же было сказано обустроить лагерь. Так что командуй свободными членами нашей экспедиции.
Давитиани начал деловито раздавать указания – кому веток набрать, кому основу для шалашей нарезать из тонких стволов при помощи специального резака, что, как и две палатки, и восемь термоодеял, и другое мелкое оборудование, был предусмотрен для первых нужд спасшихся. Народ зашевелился. Это как раз то, что надо – занять головы людей заботами о дне насущном, пока шок от произошедшего не довел никого до паники. (продолжение следует)